Проекты века

«Сердце города» — не самый популярный в Калининграде бренд. То ли публика выразила уже все свои эмоции в пору буйного цветения Воркшопа, так и не давшего плодов — и выражать ей уже стало нечего?

То ли устала от обилия проектов, в числе которых были и парки юрского периода, и диснеевская страна чудес, и игорная зона, и много-много всякого разного и удивительного, что заставило померкнуть «всего-навсего» исторический центр с блистательным отсутствием Королевского замка… который то явится, то растворится, то возникнет как антизамок, а то вдруг ахнет в никуда вместе с Московским проспектом…

В общем, огонь любознательности был потушен реками слов. Страсти перегорели, народ остыл.

А ведь процесс-то идет! И уж три недели как объявлен новый этап конкурса – по второй очереди Рыбной деревни, имеющий прямое родство и с подготовкой к ЧМ-18, и с восстановлением легендарного исторического ядра Кенигсберга.

Правда, в изложении профессионала – главного архитектора города Вячеслава Генне – тема не кажется уже столь виртуальной, а приобретает черты вполне реальной стратегии развития исторического центра.

Долговременной и подробной, как и положено всякой порядочной стратегии

Городское полотно: ткем, рвем, чиним

Город слишком долго наращивал объем, чтобы все упорядочить быстро и безболезненно. Семьсот с лишним лет аккумулировал свою историческую «клетчатку» – средоточие точечных центров, узких улочек, коммуникаций.

Экономика менялась вместе с эпохами, менялись задачи и способы их решения — вместо узких улочек появлялись широкие проспекты, развернутое пространство площадей, — эта тенденция прослеживается во всех столичных городах Европы.

Примирить «способы решения» всех прошедших эпох, воплощенных в ткани городского пространства, — задача задач, требующая помимо любви к своему городу еще и определенного архитектурного склада ума.

Но что до архитектурного образования, то в Калининграде с этим есть определенные сложности: город затачивался под рыбодобычу и судостроение, однако же свое мнение по поводу настоящего и будущего архитектуры – в приложении к любимому городу — есть у каждого калининградца «со стажем».

Но кто из рядовых «неравнодушных» граждан в эпоху СССР мог серьезно думать о том, чтобы сообща влиять на строительную политику города, государства? А именно – на исторические и градостроительные аспекты этой политики? Сейчас тема эта набирает обороты, и, быть может, в Калининграде ее обсуждение происходит с большей страстью, чем где-либо еще в России.

И все же Калининграду потребовалось 20 лет, чтобы перейти от перебранки — восстанавливать Дом советов или Королевский замок – к ситуации, когда из споров действительно что-то может родиться.

Белые пятна – не наш вариант

Такая ситуация возникла, когда в правительстве Калининградской области решили перейти от слов к делу. Губернатор предложил объединиться определенным силам, которые смогли сформировать и представить общественности программу, предварительно сделав историко-культурное исследование.

Такая прелюдия была необходима, чтобы при дальнейших разработках проектов и планировочных решений проектанты максимально использовали исторический аспект: то, что осталось под землей, над землей, не исключая события, которые происходили на Королевской горе и на шестидесяти гектарах, ее окружающих.

Причем еще до проведения историко-культурного исследования нужно было определиться с анализом инструментов и сценариев, которые уже использовались в разные годы разными странами.

На примере Европы мы имеем четыре-пять таких сценариев восстановления городов, разрушенных войной.

Так, в пятидесятые годы в исторических центрах городов применялось максимально точечное и точное воспроизведение форм, фасадов, планировочных структур, как это было в Варшаве и Гданьске.

В конце пятидесятых восстановление уже происходило с поддержанием некоего исторического характера города, но уже «без фанатизма».

В шестидесятые – с появлением новых строительных материалов и технологий (тех же вентилируемых конструкций, вентилируемых фасадов, остекления) – градостроители предпочли новые и современные формы, которые хоть и повторяли рисунок кварталов, но без стеснения заполняли его модерном.

В восьмидесятые прогресс набрал обороты, и о восстановлении как таковом речь уже не шла – исторический аспект остался за кадром.

Но в девяностые вдруг возникла ностальгия, ренессанс – европейские градостроители вернулись к идее восстановления структуры и масштабов исторической ткани города, правда, без попыток воссоздания деталей: ткань почти та же, несущая информацию об истории места, а вот формат самой архитектуры уже регулируется современными нормативами и регламентами. И выстраивается не обязательно в «дословном» историческом контексте. Примером может служить наша Рыбная деревня: историзм, выполненный современными средствами.

Все понимали, что такими вопросами нельзя заниматься в текучке, и поэтому было создано бюро «Сердце города» — вполне рискованный для губернатора шаг, получивший признание большей части архитекторов.

Этот шаг потребовал системного структурно-исторического анализа.

Нужно заметить, что путь сей не прост и не обязательно тут же доставит к цели. По словам Ханса Штимана, бывшего главного архитектора Берлина (при котором застроились пустыри на месте павшей стены и прокатился строительный бум 90-х), он и его коллеги так и не нашли ответа, что делать с огромным числом исторических кварталов Берлина. И это — несмотря на множество международных конкурсов. Не мудрствуя лукаво, эти кварталы просто назвали «белыми пятнами» (обозначив их таковыми и в градостроительной документации) — и оставили как есть, предоставив решать эти задачи другим поколениям архитекторов.

Думаю, это совершенно не наш путь.

Чем обтянуть каркас

«Сердце» бьется – и это не просто географическое «сердце»: программа переживает динамичное развитие и за полтора года успела вобрать в себя и Waterfront, проект по возвращению реки городу (и города реке), — к слову, очень интересный и профессиональный проект, и Философский парк, который не может не вдохновить на интересные и неординарные идеи.

По сути, прошлогодний международный конкурс – только начало целого каскада конкурсов. Три недели назад был объявлен еще один — по второй очереди Рыбной деревни. Интерес он вызвал необычайный — об участии заявили около сотни архитектурных мастерских со всего мира, из них было зарегистрировано 98.

Впереди – конкурс на призамковую территорию. Так сложилось, что в Калининграде нет площади, где можно собраться и провести масштабное мероприятие. Речь не о каком-нибудь плаце для парадов и митингов, скорее – о многофункциональном пространстве, каким, например, является парк в Тель-Авиве или Центральный парк в Нью-Йорке: это и площадь, и ландшафтный парк, и место для отдыха и спорта, где есть площадки с функциональным покрытием. Здесь можно отдыхать, гулять, наслаждаться великолепным ландшафтным дизайном, заниматься спортом, но здесь же проводятся приемы и шоу. Зимой там каскад катков, елки, гуляния, ярмарки. Нечто подобное нужно и Калининграду, и подходящая площадка есть у Королевской горы. Нужно только это место обустроить и подать его в лучшем виде.

Градостроительный конкурс, который прошел осенью 2014 года, поставил перед участниками пять-шесть вопросов, главным из которых было определение границ исторической территории, которую следует преобразовать. Ее функционал, транспорт и основные регламенты (высота, площадь и то, по какому сценарию регенерации будет она выстраиваться).

Пока что Королевская гора как погост – обдуваемый всеми ветрами, где ни движения, ни жизни. Притом, что это место можно сделать главной площадью региона.

Идеи, как ее обустроить, были очень разными. Например, в трех-четырех решениях для Дома советов вообще не оставалось места. Но, как бы то ни было, ситуацию проработали, определили общий каркас, а теперь можно заниматься собственно и обтянуть его новой тканью. Разумеется, в этой ткани было бы интересно увидеть исторический контент – либо восстановленный фрагмент замка, либо оригинальное сочетание исторических и современных форм, либо открытые археологические раскопки под стеклянным куполом, а там есть, на что посмотреть: и подземелья, и скрытые ходы, и много всякого, имеющего отношение к российской истории. Кстати, там же возможно было бы устроить и музей самого Королевского замка — прекрасный шанс для музейщиков развить и выстроить тему в новом оригинальном ракурсе, открыв, наконец, фонды для публики.

У каждого города есть образ. Символ.

У Москвы – Спасская башня.

В Сиднее – Оперный театр Уотсона.

В Твери и Пскове – Кремль.

В Калининграде таких символов много. Одни спорят, что это Дом советов, другие – Кафедральный собор, третьи – Королевский замок… а еще — Королевские ворота, быки и многое другое…

И один из вопросов, на которые можно было бы дать ответ – это объем пространства Королевской горы. Объем, который бы соединил целый комплекс: восстановленные фрагменты замка, музей, спуски в подземелье, замковую площадь, раскопки, ЕТС. В любом случае, это объект, требующий много пространства, много воздуха, много составных частей, продуманных детально. Все это нуждается в архитектурном осмыслении и в использовании нестандартных приемов. В техзадании, кстати, упоминалась и необходимость размещения в этом пространстве неких государственных функций – в том числе, конгресс-холла, в котором город давно нуждается: эдакий многофункциональный зал-трансформер на 1200 – 1500 человек. Ничего подобного в Калининграде пока в нет. А такой зал мог бы нести представительскую функцию для всего региона.

Кстати, город активно включился в эту работу – глава подписал приказ о разработке проекта планировки территории вокруг Дома советов. Это поможет определить красные линии, транспортную схему, инженерную инфраструктуру и т.д. А затем проект планировки исторической части будет интегрирован в генплан города — и вместе с 60 гектарами она станет фрагментом этого гигантского пазла.

Елена Чиркова

https://rynokzhilia.ru, №19 (972), 28 мая 2015 г.