Калининград относится к городам, возлюбленным архитекторами. Чужими. Потому что свои как бы не при делах: от силы 5-6 имен, которые можно поставить на визитных карточках довольно интересных объектов. А, может быть, и того меньше. Застройщики обычно испытывают особую нежность к проектам либо московским, либо совсем чужеземным. Это основательно бьет по крыльям, рукам, и т.д. Но и в этих условиях не раз и не два возникали смелые предложения – например, как изменить Ленинский проспект, чтобы тот не выглядел таким уж скучным: человека, впервые приехавшего в наш город по железной дороге, вряд ли очарует то, что он увидит по дороге с Южного вокзала. Или поработать над другим въездом – со стороны Мамоново: там ведь городской ландшафт, мягко говоря, тоже не радует глаз.

Причем предложения эти поступали от профессионалов, занимающих далеко не последнюю строчку архитектурного табеля о рангах. Например, довольно интересные идеи по Ленинскому проспекту предлагал Олег Копылов, автор собора Христа Спасителя. А вариант развития юго-западного направления – бывший главный архитектор Калининграда Игорь Ли. Интересно, как выглядел бы этот район города, будь его предложение принято?

Ирония судьбы в действии

Вряд ли кто оспорит мнение Игоря Ли, что тенденцию застройки XXI века легко спутать с последними достижениями предперестроечной страны: те же безликие высотки из «Иронии судьбы», в каждую из которых легко поселить не одну деревню и даже средненький райцентр. Те же бесприютные пустыри, называемые «придомовым пространством», потребовавшими колоссальных сумм на благоустройство, решись кто-либо вдруг заняться этим всерьез. То есть, под соусом искренней заботы о доступном и комфортном жилье для населения была создана среда, напрочь лишенная нормального пространства для человеческого общения. В так называемые дворы опасно отпускать без призора малышню, здесь неуютно мужикам с домино и старушкам с последними известиями. Зато легко сколачиваться в стаи.

- Помните фильм – «Ребята нашего двора»? – спрашивает Игорь Ли. — Это понятие исчезло вместе с дворами нашего детства. Они оставались и в хрущовках, во дворе было порой уютнее, чем в тесных квартирах, но брежневская многоэтажная застройка их уничтожила подчистую. Огромное количество жителей делает невозможным микросоциум старых дворов и улиц. Гигантомания в жилой застройке разобщила людей, лишила их понимания общности и таких привычных понятий, как «моя улица», «мой двор». Причем весь мир давно этим переболел, такие же районы высоток есть во многих городах планеты, взять хотя бы Гарлем или Бронкс, известные, прежде всего, концентрацией преступности. В Европе такие многоэтажки демонтируют, разбирают и даже взрывают – чтобы на их месте построить нормальные дома. Однако у нас такие проекты пережили все катаклизмы века ХХ и легко перешагнули в XXI. В Калининграде это районы Сельмы и улиц Громовой и Кошевого. И мы продолжаем тиражировать одну высотку за другой.

Другая ориентация

Исправлять и переделывать дешевые дома всегда обходится дороже, чем строить более дорогие и качественные. Причем разница в затратах не такая уж существенная. В тот раз Игорь Ли и его команда решили показать совсем другой подход к застройке окраин, ориентированный на создание комфортной среды проживания. Обыграв преимущество юго-запада, плавно спускающегося к заливу, Игорь Ли предложил проект, в котором на уровне планировочного решения был развернут целый район малоэтажной застройки, где самым высоким зданием была бы пятиэтажка, остальные дома – в 2–3 этажа. До эскизных проектов отдельных зданий дело не дошло, архитектор воспользовался уже существующими, потому что основной задачей считал донести до руководства области и города понимание, что всегда есть выбор, и высотки – не единственный возможный вариант.

- Мы постарались в своем проекте если и не переломить ситуацию, то хотя бы изменить направление, показать общие принципы на уже существующих в Европе примерах, — вспоминает Игорь Ли. — Хотели доказать, что свет клином не сошелся на многоэтажной застройке – можно рационально и довольно экономично подойти и к малоэтажной.

Презентация виртуального жилого района «с человеческим лицом» имела успех. И губернатору, и мэру Калининграда, как и сопровождающей их свите, понравились симпатичные кварталы небольших домиков с уютными дворами и скверами, продуманным пространственным планированием. Они с пониманием отнеслись к попытке показать новое качество жилой среды с благоприятным коммуникативным пространством и одобрили начинание.

Следующим шагом предполагалось заключение соглашения о совместной разработке проекта. На основании утвержденного проекта планировки должен был следовать проект межевания, проектирование коммуникаций, – сколько электроэнергии, газа, воды понадобится в новом районе, какой предпочесть вариант канализации и очистных сооружений (либо направлять стоки в очистные сооружения в районе Цветково, либо строить локальные). То есть, создать развитую инженерную инфраструктуру и дорожную сеть, и только тогда продавать подготовленные участки застройщикам с аукциона.

- Понятно, что любое строительство — протяженный во времени процесс. По сложившейся практике участки обычно продаются и застраиваются в разное время, — продолжает Игорь Ли. — Каждый застройщик воплощает в своем объекте свои понятия о прекрасном и нужном, нисколько не сообразуясь с тем, как это понимают те, кто ведет свое строительство рядом. Возьмем ту же Сельму — застройка там кажется случайной, дробной, беспорядочной. По сути, там допустили все возможные ошибки, какие можно только допустить, наступили на все грабли, не пропустив ни одних. В проекте по застройке юго-запада я предложил продавать не отдельные участки, а поквартально – чтобы избежать хаоса и диссонанса.

Логично: каждый застройщик работает с каким-либо одним архитектором (имеющим свой стиль и свои средства выражения), а также и с одним подрядчиком (опять же, со своими особенностями), и застроенный им квартал смотрелся бы цельно, как единый архитектурный ансамбль. Это ведь важно – иметь свое лицо.

- Это бы не сделало район монотонным, — считает Игорь Ли, – кварталы бы отличались не только по стилю, но и по ценовому уровню, материалам и т.д.

Пример – живописный коттеджный комплекс в Заостровье. Весь поселок – каких-нибудь 20-30 домов, но они различаются по проектным решениям, одни рассчитаны на большую семью, другие – поменьше, но все они выполнены в одном стеновом материале, в одном ключе. Все крыши одного цвета и одного материала.

Как это делают практичные люди

Однако ожидаемого следующего шага не последовало: полюбовавшись проектом и одобрив его, ни губернатор, ни мэр больше о нем не вспомнили.

И то: для того, чтобы реализовать эту идею понадобились бы немалые средства на вложения в коммуникации, которых город не нашел. Предпочтение, как это водится у бедных, было отдано дешевому варианту. Многоэтажному. Тому самому, который дальновидные и практичные европейцы сносят.

- Год назад два депутата окружного совета – Александр Пятикоп и Валерий Макаров – изучали в Киле немецкий подход к застройке. Принцип не нов: город на свои бюджетные средства разрабатывает концепцию нового района и обеспечивает эту территорию инженерными коммуникациями, а затем продает готовые участки застройщикам. Но кроме проекта планировки они разрабатывают и утверждают эскиз застройки, в котором выделены архитектурные доминанты (те самые, о которых мы так любим говорить, но забываем на практике). Ничего сложного — нормальный цивилизованный метод, гарантирующий именно тот результат, который обозначен концепцией. Кроме того, застройщик имеет право заказать эскизный проект двум-трем немецким архитекторам или (за ту же сумму) одному международному. Получается такой вот мини-конкурс, в результате которого есть возможность выбрать лучшее.

Автора!!!

- У нас, к сожалению, все не так, — продолжает Игорь Ли. – Конкурсов нет. В Европе все проекты проходят через систему конкурсов, и тот, кто выиграл, получает право на реализацию. Авторское право свято — в Париже на каждом современном здании висит несдираемая табличка с именем автора.

А кто у нас архитектор Европы-центра? Никто не знает. Клевер-хауса? Тоже. На самом деле одного автора и нет — как в шлягере времен Гражданской войны про «погон английский, табак французский», проект представляет собой сливки архитектурной мысли, то есть, в один флакон слито понемножку того, другого, третьего. Например, концепцию «Европы-центра» делали поляки, «рабочку» — калининградская фирма «4+», дизайн фасада… кто-то еще… В общем, в результате такой интеграции и появился этот шедевр. Представьте, если взять понемножку от Рембрандта, Сурикова, Сикейроса, Пикассо и смешать – вряд ли получится что-то хорошее.

Беда в том, что сегодня очень много прав дано застройщику и очень мало – городу. Был бы у нас действенный архитектурный фильтр… но его нет. Градосоветы, этот пережиток социализма, не имеет никаких рычагов воздействия на застройщика. Он может только рекомендовать. Все, что у нас есть — генплан, правила землепользования и застройки, проекты планирования, регламенты. И ГПЗУ, на котором обозначено максимально возможное пятно застройки участка. На этом пятне застройщик может строить что его душеньке угодно – лишь бы не нарушил разрешенный (или вспомогательный) вид использования и регламент по этажности. Все остальное – в руках, в голове и кошельке застройщика.

Принцип «кто платит, тот и заказывает музыку» в градостроительстве благополучных и рационально мыслящих стран неприемлем. Мы могли бы последовать их примеру, если бы воспользовались правом региона и города создать свой собственный закон, который бы регулировал отношения города и застройщика. Прецеденты имеются: вся Россия строит по

СНиПам, а Москва – по особым московским нормам. Но своим правом мы воспользоваться почему-то не спешим, хотя закон об обязательных архитектурных конкурсах решил бы массу проблем и остудил бы горячие головы по ту и по эту сторону баррикады: в соответствии с таким законом застройщик был бы вынужден строить то, что победило на конкурсе.

Пока что у нас это не маячит и на горизонте.

 

Елена Чиркова

Газета «Рынок жилья», https://rynokzhilia.ru, №17, 5 мая 2011 г.

https://rynokzhilia.ru, №,