Легко ли быть хранителем древности?

Жизнь в памятнике… Таким историческим памятником представляется весь наш Старый город. И это, как мы теперь начинаем понимать, обязывает.

После войны этот памятник заселили, в основном, те, кого партия направила на освоение «вражеской территории». Отсюда и отношение к наследию. Первым сигналом к осознанию культурной и исторической ценности полученного богатства стал массовый протест против взрыва Королевского замка. Который, казалось, благополучно подавили, а протестующих распылили по просторам СССР.

Однако именно этот образ действия и усилил глубинный процесс за сохранение культурного наследия. Того, что осталось.

До конца 80-х никаких признаков этого процесса на глади калининградского бытия не появлялось – пока главный архитектор города Сергей Лебедихин не собрал группу единомышленников, разработавших системный подход к проблеме архитектурного наследия. Причем работа шла в башне Грольман, после войны превращенной в овощехранилище, которую инициативная группа очистила от последствий не слишком рачительного хозяйствования.

Да, соответствующего законодательства к последнему десятилетию ХХ века выработано не было, но группа С.В. Лебедихина разработала перечень пунктов по сохранению и эксплуатации памятников архитектуры, который должен был соблюдаться арендаторами, в ту пору до Калининграда докатилась прибалтийская мода на устройство в башнях и фортах всякого рода кафе, магазинчиков, ЕТС.

Новый обитатель памятника ни в коем роде не должен был менять что-либо в его фасаде и окружении, вплоть до формы оконных переплетов. Перепланировка, правда, допускалась, но по согласованию с управлением архитектуры.

Лебедихин на полгода освободил молодого специалиста Ольгу Мезей от всяческих заданий, оставив одно – подготовить карту исторических объектов Калининграда. Ей даже пришлось выучить немецкий, чтобы съездить на стажировку к коллегам в ГДР и посмотреть, как это делается ТАМ.

Карта помогала держать особо интересные объекты под наблюдением. Помогало и то, что в каждом районе было по районному архитектору, которые еженедельно докладывали о ситуации главному, и, если не могли остановить неподходящее «освоение» памятника очередным любителем антика, прибегали к помощи начальства. И, представьте, городу удавалось тогда отстоять свои памятники гораздо эффективнее, чем сейчас – когда есть и специальное законодательство, и НПЦ по охране памятников, и вполне созревшие для борьбы группы инициативных граждан.

Впрочем, с переменой руководящего состава в горархитектуре благородная борьба за островки Кенигсберга в Калининграде на некоторое время заглохла.

Но не насовсем. О ее продолжении рассказывает архитектор Олег Васютин.

ЧИСТО РОССИЙСКИЙ ВЕЛОСИПЕД

Второй рывок состоялся несколькими годами позже.

К 1995 году памятники архитектуры были узаконены в генплане города – это документы охранных зон и объекты, включенные в специальный реестр. К этому времени в результате исследовательской и аналитической работы небольшой группы под руководством Вензела Салахова, в которую входили Ольга Мезей и я, был сделан опорный историко-культурный план, который ЭНКО использовала для разработки генплана Калининграда.

- Эта работа определила ценность архитектурных памятников и территорий города для последующего экономического развития областного центра и региона, прежде всего для развития туризма, который был назван приоритетным направлением.

- Что означает жизнь в памятнике, в России до сих пор понимают не так ясно, как в той же Голландии, где таких памятников на душу населения вдесятеро больше, чем у нас, и каждый голландец давно усвоил законы, как жить в них, не разрушая, но сберегая ценность их для истории и туристов.

Для Европы такая жизнь – в памятнике – нормальна, а вот у нас в России – нет.

Жизнь в памятнике у европейцев строго регламентирована, и это само собою разумеется – никто с регламентами и законами не спорит, потому что они разумны и помогают сберечь достояние страны и нации.

Осознав ценность культурного наследия, можно было бы позаимствовать и этот опыт, взяв готовое законодательство за образец. Но у нас в России «особая ментальность», «своя специфика», и вообще «мы и сами можем» – и годами строим свою собственную законодательную базу, которая не слишком мешает пока что весьма вольному обращению с доставшимся культурным наследием. В итоге мы барахтаемся в неопределенности…

Европеец, живущий в памятнике архитектуры, относится к нему как к предмету искусства, там это престижно, это говорит о его более высоком статусе и культурном уровне, нежели у прочих граждан, обитающих в «новоделе»: его воспринимают как человека, в жизнь которого вошла культура, искусство. Это его точка отсчета в жизненных ценностях.

У нас это пока не выращено: россиянин, достигший достаточно длинной цифры банковского счета, чтобы купить хорошую картину, при покупке старинного особняка «с историей» относится к нему не так, а исключительно потребительски – «мое – что хочу, то и делаю».

В России еще не выкристаллизовалась статусность подобных приобретений. Возможно потому, что в советское время фактом жизни в памятнике не хвастались – гораздо престижнее было получить квартиру в новенькой хрущовке… Да и сегодня калининградцы предпочитают новостройки.

СПОСОБ ЗАЩИТЫ

- Новый этап в развитии идеи мы наблюдаем сегодня, в процессе зарождения гражданского общества образовалась группа горожан, в основном, представители интеллигенции – из клуба краеведов, профессура из университета им. Канта и Центра современного искусства, Союза архитекторов – которая встала на защиту тех островков исторического города, которые сегодня могут попросту исчезнуть, раствориться в результате непродуманной застройки. Все началось с проблемы брусчатки, теперь мы говорим о том, что памятники Старого города нуждаются в капитализации, в том числе и для того, чтобы в городе оставались достопримечательности для привлечения туристов.

Группа наладила тесный контакт с главой города Александром Ярошуком и предлагает различные формы сотрудничества с властями, и пока, похоже, другого варианта решения проблемы сохранения исторического наследия нет. Причем предлагаются не просто темы, а новый комплексный подход к сохранению исторического наследия и формированию современной городской среды. Мы вырабатываем идеи, как лучше использовать тот или иной исторический объект, как изменить правила землепользования и застройки в тех или иных случаях, чтобы не допускать разрушения. Создалась ситуация, когда власти готовы прислушаться к мнению горожан, а наша группа служит способом его выражения.

Одна из тем – развитие транспортной схемы, по пешеходному движению, строительству велосипедных дорожек, по созданию общественных камерных пространств для общения…

Есть тема по сохранению качественного состава деревьев – в процессе строительства «вымываются» ценные породы деревьев, высаженные немцами, их место занимают березы, елки, тополя. Писатель Бартфельд продолжает тему застройки профессорского кладбища, то есть, мы предлагаем – власть слушает. И, кажется, прислушивается – во всяком случае, Ярошук подписал решение о создании общественного совета (так теперь называется группа), и теперь форма сотрудничества будет отныне легитимна.

НЕ ВСЕ ТАК ПЛОХО

А вообще «процесс пошел» не только в точке контакта группы с властями – на ул. Красной (недалеко от кафе «Круассан», что напротив кирхи Королевы Луизы) есть симпатичный Старый дом, в котором, наверное, поселились люди, осознавшие себя наследниками старого города, которые за этот город «отвечают» и понимают, что значит жить в памятнике: рядом с домом нельзя парковать машины – вместо них разбит цветник, дом отреставрирован, ухожен, и стильная табличка на нем содержит дату его постройки – начало прошлого века – и статус его, как исторического архитектурного наследия. Дом действительно хорош – трудно не залюбоваться.

Когда этот феномен будет разрастаться, вот тогда историческая привлекательность города сможет сохраниться.

Сообщество и отдельные граждане сделали хороший шаг. Впереди долгая дорога. Возможно, новый этап окажется легче – год назад введен закон об аккредитации федеральных экспертов, которые дают заключение о возможности застройки в исторической архитектурной среде, и если экспертиза сочтет, что изменять исторически сложившийся городской ландшафт нельзя, то тут ничего не поделаешь – придется соблюдать закон. Чтобы стать экспертом, нужно доказать свою профессиональную состоятельность. Мне уже довелось поработать над экспертным заключением, которое было сделано по вилле в Мараниенхофе: когда-то этот особняк получили во владение военные, потом его продали, а новый собственник решил его реконструировать. Московские эксперты попросили меня собрать «досье» на особняк, так как материалов по нашему городу у них не было, и, в конце концов, на самовольную реконструкцию было наложено вето.

Наверное, пришло время создать в нашей газете дежурную рубрику «Жизнь в памятнике» – поскольку едва ли не добрая половина города в нем и проживает. Страницы нашей газеты открыты и для тех, кто за аутентичность Старого города, и для тех, кто хочет влить в старые меха молодое вино.

Публицист Александр Попадин считает, что политическая воля здесь важна не меньше. В свое время прецедент уже был – когда бывший губернатор Боос потребовал снести лишние этажи, нарушившие силуэт Королевских ворот. Довести дело до логического конца он не успел, но хороший подход продемонстрировал. Прецедент был усилен решением Ярошука отреставрировать брусчатку. А вот когда аптеку на Фрунзе отберут у бездействующего ныне арендатора и с торгов отдадут тому, кто сможет восстановить здание… когда разберут, наконец, несколько лишних этажей, нарушающих высотную доминанту исторического квартала… когда запретят коммерческую застройку на месте архитектурного памятника – вот тогда можно будет говорить о нормальном взаимодействии горожан и властей города.

Итак, рубрика объявляется открытой – добро пожаловать!

Елена ЧИРКОВА

https://rynokzhilia.ru, №27, 19 июля 2012 г

https://rynokzhilia.ru, №,